Как и настоящие волки, оборотни могут оставаться одинокими долгие годы. Однако стремление присоединиться к стае, изначально заложенное у них в подсознании, зачастую заставляет их покинуть на время свое тайное убежище. Тогда оборотень обычно исповедуется о своей сущности священнику или рассказывает близкому другу. Иногда он может превратить другого человека в оборотня, чтоб тот смог стать его спутником. Именно в такие моменты всегда осторожный и осмотрительный взрослый оборотень дает себя обнаружить. Рассказ Гулара он подтверждает стадный характер оборотней, которые рыщут стаями, подобно хищникам. В 1542 году их стало такое множество в Константинополе и они так свирепствовали, что «великий Господин в сопровождении своей стражи отправился с оружием в руках истреблять их; он собрал их сто пятьдесят у городских стен, но они перескочили через них и мгновенно исчезли на глазах у всего народа» (Жак д'Отен).

Несколько другой случай у тех, кто был рождён от оборотня. Поведение детей различается в зависимости от среды обитания и условий, ограничивающих их поведение. Ребёнок не в состоянии скрыть отличительные черты оборотня: он проявляет повышенную любознательность, используя при этом всё то, чем наделили его родители - острый слух, обоняние, грацию и силу. В силу природы оборотня ребёнок рождается изначально чистым. Как следствие, у детей оборотней наблюдаются свойства чистых. Это свойство он сохраняет до того момента, пока не испытает влечение к пище, отличающейся, как говорят, "таким нежным и тонким вкусом, что тот, кто его пробовал, уже никогда не забудет", то есть попробовав человеческой плоти. Такой ребёнок заметен тому, кто знает, кого он ищет.

В своем сборнике «Удивительных историй» («Histoires admirables») Симон Гулар обращает внимание также и на удивительную подвижность оборотня, на скорость перемещений, наводящую на мысль о дьявольских чарах: «Он бегает так же быстро, как волк, и это не следует считать невероятным, потому что стараниями злых демонов оборотни становятся подобными волкам. Они оставляют за собой на земле волчьи следы. У них страшные горящие глаза, как у волков, они совершают такие же набеги и зверства, как волки, душат собак, перегрызают горло маленьким детям, лакомятся человеческим мясом, как волки, ловко и решительно проделывают все это на глазах у людей. И когда они бегут вместе, они обычно разделяются для охоты. Наевшись же до отвала, воют, подзывая других».

Оборотни в определениях церковных судов и Священном писании — это проявление дьявольских сил в человеческих жизнях. В Священном писании образ волка, нападающего на стадо, появляется в Нагорной проповеди Христа: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Матфей, 7:15) и в «Слове Павла в Милете к пресвитерам из Ефеса»: «Ибо я знаю, по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада» (Деяния, 20:29).

Появившееся в англосаксонских уложениях понятие «оборотень» знаменательно тем, что оно заменило собой библейского «волка». Дьявол известен тем, что вербует людей в союзники и слуги, зачисляя их в свое демоническое войско. Для этого же он пользуется и своей способностью превращать людей в оборотней: оборотничество — всего лишь дьявольское наваждение, но, испытывая такую духовную метаморфозу, человек начинает сотрудничать с ним.

Помимо духовных текстов оборотень появляется и в повествовательных произведениях, описанных в античных мифах (Гомер, Вергилий, Овидий, Петроний), Однако оборотень в средневековых английских рассказах не выступает обобщенным олицетворением зла, как в античной мифологии, но изображается как беспомощная жертва семейных козней, обычно супружеской измены. Кельтское сказание об «Артуре и Горлагоне» (его латинская версия появилась в конце XIV века) тоже повествует о том, как женское предательство вызвало физическое превращение. Согласно Алфреду Натту, этимологически слово «Горлагон» означает «оборотень»: «Gorlagon — это метатеза от Gorgalon, происходящего от Gorgol - древнеуэльскому Guruol или Guorguol, слову, первый слог которого родствен латинскому vir и англосаксонскому wer». У сэра Томаса Мэлори в «Смерти Артура» (1470) описывается похожая история, когда славный рыцарь был «предан своей женой, благодаря которой он стал оборотнем». В одном из романов Гийома де Палерно (Франция, около 1350), переведенном на английский, испанский языки, принц превращается в оборотня своей жестокой мачехой. Одним из главных персонажей оборотень предстает и в средневековой поэме «Уильям и оборотень».

Легенд, мифов, рассказов об оборотнях тясячи, ниже представлены некоторые из них.

Если верить Диодору Сицилийскому, первым, кто принял животное обличье, был бог Оcирис. Он превратился в волка, чтобы избавить Египет от злых сил, которые могли поработить страну вскоре после сотворения мира. «Рассказывают, что, в то время как Изида вместе со своим сыном Гором готовилась сразиться с Тифоном, Оcирис вернулся из преисподней и в обличье волка помогал жене и сыну, а после поражения Тифона победители велели людям поклоняться зверю, принесшему им победу».

Во Франции существует немало легенд о волках-оборотнях. В одной истории времен средневековья рассказывается об охотнике, на которого в лесу напал огромный волк. Ему удалось отрубить одну из лап зверя, но тот сумел вырваться и убежать, и охотник положил свою добычу в сумку. Возвратившись домой, он был очень удивлен, увидев, что лапа превратилась в женскую руку. Но на одном из пальцев он узнал кольцо, которое некогда подарил своей жене. Взбежав по лестнице, он увидел, что его жена лежит в постели, истекая кровью от множества ран; на одной руке у нее была отрублена кисть.

В норвежской саге рассказывается о том, как чародей напустил чары на две волчьи шкуры. Всякий, кто надевал их, превращался на десять дней в волка. Шкуры были обнаружены воинами Зигмундом и Синиотом, которые нашли приют в лесной хижине. Ничего не подозревая о чарах, Зигмунд и Синиот украли шкуры у хозяев хижины. Кто надевал эту шкуру, уже не мог ее сбросить. Зигмунд и Синиот, превратившись в волков, стали выть, нападать на людей и даже начали грызться друг с другом. По истечении десяти дней чары шкур утратили свою силу, и воины сбросили и сожгли их.

Геродот рассказывает, что для жителей одной области Скифии превращение в волков являлось обычным делом и что это также широко распространено у северных народов. Когда римляне пытались помешать переходу Ганнибала через Альпы, в их рядах появился волк, который, загрызая всех, кто попадался ему на пути, прошел через все войско и удалился невредимый. В 1042 году жители Константинополя были крайне встревожены одновременным появлением на улицах сразу 15 волков. А в 1148 году в черте Женевы объявился волк невероятных размеров, который загрыз 30 человек.

В 1521 году были казнены три колдуна: Мишель Удон из Плана, небольшой деревушки недалеко от Полиньи, Филибер Монто и еще один по прозвищу Большой Пьер. Они сознались, что превращали себя в волков и в их обличье загрызли и съели несколько человек. Мишель Удон, пребывая в образе волка, был ранен одним господином, который отправился за ним следом и нашел его в хижине уже успевшим превратиться в человека как раз в тот момент, когда жена промывала ему рану. В доминиканской церкви в Полиньи долгое время хранились изображения этих колдунов.

Говорили, что в Восточной Европе в средние века существовали люди, которые днем прятались, а ночью выбирались из дома, отправлялись на заброшенные кладбища и там лаяли и выли на могилах. Эти несчастные, настоящие ли оборотни или пораженные болезнью, были очень худые и бледные. У них были глубоко запавшие глаза и покрытые струпьями ноги. Также говорилось, что они одержимы «неутолимой жаждой».

Члены рода Антея в Аркадии превращались в волков в определенное время года; Деменет Паррасий стал волком после того, как отведал детских потрохов; Боян, сын Симеона, вождя болгар, мог обращаться в волка по своему желанию, как и Мер, о котором Вергилий сказал:
Я часто видел Мера крадущимся по лесу
В волчьем облике.

Похожее Овидий говорит о Ликаоне:
Пораженный, он волком выл в одиночестве
И уже не мог заговорить, как бы этого ни хотел.