Навеяно этим рисунком: http://radikal.ru/F/s39.radikal.ru/i083/0807/b2/fb7e3ea320c5.jpg.html

Мы виделись лишь два раза. Первый – когда она пришла снимать у меня комнату, второй – когда я пришел ее выселять за неуплату.
Постучавшись, я вошел в комнату, с того момента, как она здесь поселилась, комната очень изменилась: Сине-серые обои каким-то загадочным, неясным способом стали сине-зелеными, шторы из кружевных, белых стали тяжелыми, бархатными и тоже зеленого цвета, появилась пара журнальных столиков, они тоже были сделаны из какого-то неведомого мне зеленого дерева, все в комнате, ранее сделанной в сине-серых тонах, стало зеленоватым. Посмотрев по сторонам, я наконец-то увидел ее. Она сидела на подоконнике и, не замечая меня, смотрела в окно на холодную и неприветливую в эту пору Москву. Она сидела в довольно экстравагантном сером платье, с чем-то непонятным, зеленым, похожим на мех на плечах, в руках она держала сигарету, вся она была в золотых украшениях, в общем, выглядела она не совсем обычно. Не смотря на ее вид, я не мог отвести взгляда, как же прекрасно было ее лицо! Тонкие черты лица, ровный прямой носик, прикрытые глаза и какое-то горькое, грустное выражение лица.
Я поздоровался, но не услышал ответа, решив, не обращать на такое хамство внимания, перешел к делу. Пока я говорил, она смотрела в окно, почти не моргая.
-… и по этому мы вынуждены вас выселить.
- Как прекрасна Москва а эту пору… пору отчаяния и грусти, перехода осени в зиму. – ее голос был тихим, спокойным и обреченным.
- Мы говорим сейчас не об этом.
- Вы только взгляните в окно, - продолжала она, - сколько отчаяния и грусти идет от этих деревьев, от этих остатком травы, их ждет смерть во имя возрождения…
- Перестаньте увиливать от темы! – я был уже не на шутку разозлен.
- Я никогда не думала, что смерть может быть так красива, но сегодня… сегодня, я вижу это, и я очень этому рада. Ведь выходит, что умираем мы не в страхе и ужасе, а в спокойствии, созерцая красоту…
- Я даю Вам два дня на то, чтоб выехать отсюда. – твердо сказал я и, резко развернувшись на каблуках, вышел.
Через два дня я вернулся в эту комнату и…-о Господи, Она была мертва. Она все так же cидела на подоконнике, с сигаретой в руках. Видимо, она умерла в тот же день. Возле нее лежал клочок бумаги с коротким предложением: «Смерть прекрасна, я была права… Я вернусь.»
Ее похоронили на кладбище за городом и вскоре все о ней забыли.
А весной, когда почки начали набухать, и сквозь землю стала пробиваться трава, ко мне в дверь постучала женщина так похожая на ту, с которой я лишь недавно распрощался. Я поверил, поверил в красоту, смерть и новое рождение…